Стремительная модернизация России в начале XVIII века, ориентированная на повышение эффективности государства по образцу германских Well-Ordered Police States (Raeff), привела к формированию бюрократии современного типа (Weber) и изменению правил функционирования государственного аппарата — от неформальных практик (“кормление”) к формальным (Табель о рангах, идея меритократии, следование инструкциям и письменным указаниям).

Тем не менее, этот переход породил множество противоречий, самым заметным из которых стало столкновение религиозного с секулярным. Ярче всего это проявляется в проблеме коррупции в Российской Империи, в частности в явлении, получившем название “лихоимство”.

Лихоимство как термин имеет православные корни и обозначает целый ряд деяний, связанных с корыстными интересами (ростовщичество, вымогательство, взяточничество и т. д.). Оно пронизано негативными коннотациями и широко использовалось на протяжении XVIII и XIX веков, в том числе в секулярном дискурсе.

Не выработав в XVIII и XIX веках светский понятийный аппарат для определения коррупции, государство оказалось вынужденным применять религиозные термины в светском законодательстве и инкорпорировать религиозный дискурс в светский, так как гуманистическая философия того времени не смогла объяснить чиновникам, почему взяточничество нежелательно.

Наш проект ставит перед собой цель разобраться, что такое “лихоимство” в XVIII веке для русского человека и каков был вклад этого светско-религиозного концепта в формирование представлений о коррупции в России XIX и XX веков. Иными словами, мы стремимся понять не только причины, по которым чиновники брали взятки, но и то, что их останавливало на этом пути.

Мы работаем с широким кругом источников. Первым из них является законодательство екатеринского времени. Множество указов о борьбе с лихоимством, изданных просвещенной императрицей, изобилуют отсылками к “Страху Божьему” как способу дисциплинирования и реформируют роль церкви, задавая ей функцию “дознавателя” и “исправителя”. Церковь призвана изменить человека, взаимодействуя с его душой там, где государству доступно лишь управление телом.

Другой категорией является светская литература — литературные журналы, произведения писателей XVIII века и сценарии театральных постановок. Литературные источники отчетливо демонстрируют, во-первых, моральное осуждение обществом “лихоимства”, а во-вторых, причины этого явления, тесно связанные с трансгрессией между религиозным и светским.

Третьей категорией являются судебные дела по обвинению в лихоимстве. Нас интересуют не столько вопросы правоприменения, сколько аргументация государства (почему лихоимство осуждается) и чиновников (почему оно произошло, и являлось ли их действие лихоимством), а также роль церкви в моральном обсуждении этого вопроса. Не менее важным является и вопрос наказания: стремилось ли государство “исправить” человека через заключение или церковное покаяние, или же наказывать физически, чтобы преподать урок другим.

Мы надеемся, что наш проект поможет пролить свет на взаимосвязь между представлениями церкви и государства по вопросу о коррупции.

– Павел Романов (BU 2337/5-2)